— Это что же получается, Вера? Моему брату, значит, нельзя было даже на неделю приехать, потому что маме это «неудобно», а твоя сестра будет жить у нас целых пять лет — и это нормально?!

 

Антон влетел на кухню с сияющей улыбкой, словно в его руках был выигрышный лотерейный билет. Он привычно заглянул в кастрюлю, вдохнул аромат тушащихся овощей и воскликнул:

 

— Вер, представляешь?! Отличная новость! Светка поступила в универ! На бюджет, прямо здесь, в нашем городе!

 

Вера, занятая нарезкой моркови, едва заметно повернула голову. Она давно знала: у мужа восторги бывают по двум поводам — или новая игрушка, или решение, подсказанное его матерью.

 

— Молодец Света, — спокойно отозвалась она. — Общежитие ей дадут?

 

Антон махнул рукой:

 

— Да ну, какое общежитие! Там ужасные условия. Мама сказала: Света будет жить у нас. Все пять лет. На следующей неделе её вещи уже привезут!

 

Рука Веры замерла вместе с ножом. Несколько секунд на кухне было слышно только, как масло потрескивает на сковороде. Она положила нож, вытерла руки о полотенце и повернулась к мужу.

 

— Подожди. Я правильно поняла? Месяц назад твоя мама настояла, что мой брат не может остановиться у нас даже на несколько дней, потому что «родственники разрушают семью». А теперь твоя сестра будет жить здесь пять лет?

 

Антон смутился, улыбка слетела с его лица.

 

— Вер, ну это другое. Кирилл взрослый, у него работа, он может сам. А Светка ещё девчонка, ей нужна помощь. Мама права: семья должна поддерживать друг друга.

 

Вера засмеялась коротко, но смех её звучал холодно.

 

— Семья? А Кирилл — не семья? Или моя семья — это так, посторонние люди? — её голос был тихим, но в нём звенела сталь. — Антон, твоя мама переписала правила нашей жизни?

 

Муж попытался оправдаться:

 

— Мама просто советует, она же старше, мудрее…

 

— Нет, Антон, — перебила его Вера. — Она не советует. Она решает, а ты подчиняешься. Я устала жить в доме, где главным голосом является телефонный звонок твоей мамы.

 

Антон, прижатый к стене её словами, поднял голову и попытался перейти в нападение:

 

— Всё ясно. Ты просто не уважаешь мою мать!

 

— Я отношусь к ней так, как она относится к нашему дому: как к месту, где можно устанавливать свои порядки, — жёстко отрезала Вера. — Так вот, правила в этом доме устанавливаю я и ты. Вместе. И я говорю: Света у нас жить не будет.

 

Антон побледнел. Такого твёрдого тона от жены он не слышал никогда.

 

— Ты не имеешь права решать одна! Это и мой дом!

 

— Отлично. Тогда решаем вместе. И моё решение — нет. Хотите помочь Свете? Снимем ей комнату. Дадим денег. Но не больше.

 

Не найдя других доводов, Антон вытащил телефон, словно последнюю карту в проигранной игре.

 

— Раз по-хорошему не понимаешь — сама поговоришь с мамой! — Он набрал номер и, выслушав несколько мгновений возмущённый голос на том конце, протянул трубку Вере. — На, мама хочет с тобой поговорить.

 

Вера спокойно взяла телефон, прижала к уху и ровно произнесла:

— Здравствуйте, Галина Ивановна.

Её голос был вежливым, но в этой хол

одной вежливости чувствовалась угроза грядущей бури.

Это что же получается, Вера? Моему брату, значит, нельзя было даже на неделю приехать, потому что маме это «неудобно», а твоя сестра будет жить у нас целых пять лет — и это нормально?!

 

Антон влетел на кухню с сияющей улыбкой, словно в его руках был выигрышный лотерейный билет. Он привычно заглянул в кастрюлю, вдохнул аромат тушащихся овощей и воскликнул:

 

— Вер, представляешь?! Отличная новость! Светка поступила в универ! На бюджет, прямо здесь, в нашем городе!

 

Вера, занятая нарезкой моркови, едва заметно повернула голову. Она давно знала: у мужа восторги бывают по двум поводам — или новая игрушка, или решение, подсказанное его матерью.

 

— Молодец Света, — спокойно отозвалась она. — Общежитие ей дадут?

 

Антон махнул рукой:

 

— Да ну, какое общежитие! Там ужасные условия. Мама сказала: Света будет жить у нас. Все пять лет. На следующей неделе её вещи уже привезут!

 

Рука Веры замерла вместе с ножом. Несколько секунд на кухне было слышно только, как масло потрескивает на сковороде. Она положила нож, вытерла руки о полотенце и повернулась к мужу.

 

— Подожди. Я правильно поняла? Месяц назад твоя мама настояла, что мой брат не может остановиться у нас даже на несколько дней, потому что «родственники разрушают семью». А теперь твоя сестра будет жить здесь пять лет?

 

Антон смутился, улыбка слетела с его лица.

 

— Вер, ну это другое. Кирилл взрослый, у него работа, он может сам. А Светка ещё девчонка, ей нужна помощь. Мама права: семья должна поддерживать друг друга.

 

Вера засмеялась коротко, но смех её звучал холодно.

 

— Семья? А Кирилл — не семья? Или моя семья — это так, посторонние люди? — её голос был тихим, но в нём звенела сталь. — Антон, твоя мама переписала правила нашей жизни?

 

Муж попытался оправдаться:

 

— Мама просто советует, она же старше, мудрее…

 

— Нет, Антон, — перебила его Вера. — Она не советует. Она решает, а ты подчиняешься. Я устала жить в доме, где главным голосом является телефонный звонок твоей мамы.

 

Антон, прижатый к стене её словами, поднял голову и попытался перейти в нападение:

 

— Всё ясно. Ты просто не уважаешь мою мать!

 

— Я отношусь к ней так, как она относится к нашему дому: как к месту, где можно устанавливать свои порядки, — жёстко отрезала Вера. — Так вот, правила в этом доме устанавливаю я и ты. Вместе. И я говорю: Света у нас жить не будет.

 

Антон побледнел. Такого твёрдого тона от жены он не слышал никогда.

 

— Ты не имеешь права решать одна! Это и мой дом!

 

— Отлично. Тогда решаем вместе. И моё решение — нет. Хотите помочь Свете? Снимем ей комнату. Дадим денег. Но не больше.

 

Не найдя других доводов, Антон вытащил телефон, словно последнюю карту в проигранной игре.

 

— Раз по-хорошему не понимаешь — сама поговоришь с мамой! — Он набрал номер и, выслушав несколько мгновений возмущённый голос на том конце, протянул трубку Вере. — На, мама хочет с тобой поговорить.

 

Вера спокойно взяла телефон, прижала к уху и ровно произнесла:

 

— Здравствуйте, Галина Ивановна.

 

Её голос был вежливым, но в этой хол

одной вежливости чувствовалась угроза грядущей бури.

Антон долго сидел на кухне, не в силах поднять голову. Слова Веры звучали в голове, как удары молота: «Жить, как раньше, я больше не буду».

 

Телефон на столе продолжал вибрировать — звонила мама. Но теперь он боялся взять трубку. Казалось, что между ним и Верой пролегла трещина, которую он сам же и углубил, годами ставя мнение матери выше всего.

 

Ночью он не спал. Лежал рядом с Верой, слушал её ровное дыхание и чувствовал, что теряет её. Та, которая всегда уступала, теперь перестала молчать. И если он не изменится, она уйдёт.

 

Наутро Антон уехал к матери. Вера не сказала ни слова, только посмотрела на него взглядом, в котором не было ни злости, ни тепла — только усталость.

 

— Сынок, ну как там твоя несносная жена? — встретила его мать, даже не скрывая раздражения. — Я всю ночь не спала, всё думала, как она посмела так разговаривать.

 

Антон сел напротив, опустив плечи. Впервые в жизни он видел в матери не защитницу, а женщину, которая рушит его семью.

 

— Мам, — начал он тихо, — я люблю тебя. Но я ещё и муж. И я не могу дальше жить так, как ты говоришь. Вера права. Это наш дом. Наши решения.

 

— Что ты несёшь?! — вспыхнула Галина Ивановна. — Я всегда думала только о тебе! Я помогала, советовала, заботилась!

 

— Ты командовала, мам, — перебил он неожиданно твёрдо. — И я позволял. Но теперь — всё. Если я не поставлю границу, я потеряю жену.

 

Его голос дрожал, но в нём чувствовалась решимость. Мать долго смотрела на него, не веря, что сын, привыкший всегда соглашаться, теперь говорит такие слова.

 

— То есть… ты выбираешь её? — глухо произнесла она.

 

Антон кивнул.

 

— Я выбираю семью. Свою семью.

Домой он вернулся поздно вечером. Вера сидела в гостиной с книгой, но глаза её были пустыми — читать она не могла.

 

— Ну что, договорился с мамой? — её голос был сухим, без надежды.

 

Антон сел рядом, опустил голову и тихо сказал:

 

— Я сказал ей, что мы сами будем решать. Что Света у нас жить не будет.

 

Вера вскинула взгляд. В её глазах мелькнуло неверие.

 

— Ты… правда сказал?

 

— Да. Она злится. Может, долго не простит. Но… если я выберу её мнение, я потеряю тебя. А я не хочу тебя терять, Вер. Я слишком поздно понял, что всё это время жил по чужим правилам.

 

Он говорил искренне, впервые без оглядки на маму. И Вера почувствовала: этот разговор ему дался тяжело, но он наконец сделал выбор.

 

Она молчала долго, потом убрала книгу и слабо улыбнулась.

 

— Знаешь, Антон… я ведь тоже не хочу тебя терять. Я только хотела, чтобы ты заметил меня. Услышал. Чтобы рядом со мной был муж, а не посыльный между мной и твоей мамой.

 

Антон осторожно взял её руку. Она не отдёрнула.

 

В этой тишине они оба понимали: впереди ещё будут ссоры, недовольство матери, трудные разговоры. Но сейчас в их доме впервые за долгое время воцарилась настоящая семья — их семья, а не

чья-то чужая воля.

И это было начало новой жизни.